Дискурс о принадлежности к Европе в политическом диалоге ЕС и стран Южного Кавказа

Концепция нормативной силы утверждает приоритет ценностей над политическими интересами и обозначает способность субъектов международных отношений формировать глобальные нормы поведения на мировой арене и побуждать других акторов следовать им во внешней и внутренней политике. Традиционно одним из главных носителей нормативной силы считался Европейский союз, однако пересмотр Европейской политики соседства в 2015 г. изменил повестку взаимодействия ЕС со странами-партнерами, усилив прагматическую сторону. В этом отношении пример Южного Кавказа представляет особый исследовательский интерес в силу наглядности того, каким образом три страны одного региона, по-разному восприняв повестку партнерства с Брюсселем, пришли к различным форматам сотрудничества, несмотря на изначально схожие стартовые условия. В статье сопоставлены нарративы о принадлежности к Европе в публичных заявлениях официальных представителей Армении, Грузии и Азербайджана. С одной стороны, подобный подход позволил показать, каким образом перечисленные страны смогли реализовать нормативный компонент в отношениях с ЕС для продвижения собственной внешнеполитической повестки, в том числе используя к своей выгоде противоречивость политики самого Евросоюза. С другой стороны, в статье показана потенциальная конфликтогенность Европейской политики соседства, которая, стирая границы между странами-партнерами и самим ЕС, одновременно создает новые линии разделения, очерчивая пространство за рамками круга дружественных государств. В этом случае наблюдается своеобразный парадокс нормативности, когда самоидентификация Евросоюза вопреки декларируемой универсальности его ценностей носит характер эксклюзии, основанной на отрицании возможности вхождения в европейское пространство некоторых стран. Это существенно ослабляет нормативное влияние ЕС, так как ставит под сомнение саму идею его нормативной силы и вместо региональной стабилизации скорее способствует еще большей фрагментации региона.

1. Айвазян А.С. Политика ЕС в странах Южного Кавказа: пересмотр политики соседства // Современная Европа. 2016. № 4. С. 47–57.

2. Айвазян А.С. Страны Южного Кавказа, июнь–август 2018 г. // Европейский союз: факты и комментарии. Вып. 93: июнь–август 2018 г. / Под ред. Ю.А. Борко, О.В. Буториной, В.В. Журкина, О.Ю. Потемкиной. М.: Институт Европы РАН, 2018. С. 94–97. Доступ: http://www.edc-aes.ru/data/edcaes/content/user_files/files/93.pdf (дата обращения: 24.10.2018).

3. Айвазян А.С., Петрова И.Е. Нормативная роль ЕС в Армении: факторы восприятия // Мировая экономика и международные отношения. 2018. Т. 62. № 4. С. 91–102.

4. Болгова И.В. Восточное партнерство: Европейский союз в поисках новой внешнеполитической идентичности // Европейский союз в XXI веке: время испытаний / Под ред. О.Ю. Потемкиной, Н.Ю. Кавешникова, Н.Б. Кондратьевой. М: Весь Мир, 2012.

5. Енгоян А.П. Политико-идеологические и цивилизационные аспекты формирования Евразийского союза // Евразийская перспектива Армении: региональные и глобальные вызовы. Ереван: Издательство ЕГУ, 2015. С. 40–47.

6. Игумнова Л.О. Образ нормативной силы Евросоюза в заявлениях Европейской внешнеполитической службы // Современная Европа. 2017. № 6. С. 81–93.

7. Маркедонов С. Постсоветское пространство: прощание с дефиницией? // Эволюция постсоветского пространства: прошлое, настоящее, будущее. М.: НП РСМД, 2017. С. 374–382.

8. Минасян С. Армения держит баланс // ПОНАРС Евразия. Аналитическая записка № 377. Август 2015. Доступ: http://www.ponarseurasia.org/sites/default/files/policy-memos-pdf/Pepm_377_rus_Minasyan_Aug2015.pdf (дата обращения: 24.10.2018).

9. Мосаки Н. Особенности дипломатической элиты Грузии // Международные процессы. 2016. Т. 14. № 2. С. 141–162.

10. Павлова Е.Б. Механизм нормативной силы (образ «другого» и партия «Подемос») // Полития. 2017. № 1 (84). С. 144–158.

11. Павлова Е.Б., Романова Т.А. Нормативная сила: теория и современная практика России и ЕС // Полис. Политические исследования. 2017. № 1. С. 162–176.

12. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. М.: Наука, 2006.

13. Biscop S. Geopolitics with European characteristics: An essay on pragmatic idealism, equality, and strategy. EgmontPaper. № 82. Brussels: The Royal Institute for International Relations, 2016.

14. Delcour L., Wolczuk K. The EU’s unexpected ‘ideal neighbour’? The perplexing case of Armenia’s Europeanisation // Journal of European Integration. 2015. No. 37(4). P. 491–507.

15. Delcour L., Wolczuk K. Well-meaning but ineffective? Perceptions of the EU’s role as a security actor in the South Caucasus // European Foreign Affairs Review. 2018. No. 23. P. 41–60.

16. Diez T., Pace M. Normative power Europe and conflict transformation. Paper for Presentation at the 2007 EUSA Conference. Montreal, 17–19 May 2007.

17. Emerson M., Kovziridze T. Deepening EU-Georgia relations: What, why, and how? Centre for European Policy Studies. London: Rowman & Littlefield International, 2016.

18. Jones St. The role of cultural paradigms in Georgian foreign policy // Ideology and national identity in post-communist foreign policies / Ed. by F. Rick. London: Frank Cass, 2004. P. 83–110.

19. Kakachia K. Georgia’s identity-driven foreign policy and the struggle for its European destiny // Caucasus Analytical Digest. 2012. No. 37. P. 4–7.

20. Khidasheli T. Georgia’s European way // International Politics and Society. 2011. No. 3. P. 95–108. Available at: http://library.fes.de/pdf-files/ipg/2011-3/09_khidasheli.pdf (accessed: 07.05.2018).

21. Kleinschnitger, K., Knodt M. Asymmetric perceptions of EU relations with the near Eastern neighbours: The Republic of Moldova, Ukraine, and Belarus in comparison // European Foreign Affairs Review. 2018. No. 23. P. 79–100.

22. Kostanyan H., Giragosian R. EU-Armenian relations: Charting a fresh course // CEPS Research Report. 2017. No. 14.

23. Larsen H. The EU as a normative power and the research on external perceptions: The missing link // Journal of Common Market Studies. 2014. Vol. 52. No. 4. P. 896–910.

24. Mammadov F. Azerbaijan’s foreign policy — A new paradigm of careful pragmatism // The South Caucasus between integration and fragmentation. European Policy Center. 2015. Available at: http://www.epc.eu/documents/uploads/pub_5598_article_-_farhad_mammadov.pdf (accessed: 07.05.2018).

25. Manners I. Assessing the decennial, reassessing the global: Understanding European Union normative power in global politics // Cooperation and Conflict. 2013. Vol. 48. No. 2. P. 304–329.

26. Manners I. Normative power Europe: A contradiction in terms? // Journal of Common Market Studies. 2002. No. 2. P. 235–258.

27. Merabishvili G. The EU and Azerbaijan: Game on for a more normative policy? // CEPS Policy Brief. 2015. No. 329.

28. Pace M. The construction of the EU normative power // Journal of Common Market Studies. 2007. Vol. 45. Iss. 5. P. 1041–1064.

29. Petrova I., Ayvazyan A. Perceptions of the EU’s power in the Eastern Partnership Region: The case of Armenia // European Foreign Affairs Review. 2018. No. 23. P. 61–78.

30. Romanova T.A. Russian challenge to the EU’s normative power: Change and continuity // Europe-Asia Studies. 2016. Vol. 68. No. 3. P. 371–390.

31. Tartes A. The limited influence of the European Union in Armenia and Azerbaijan: A domestic explanation. EU Diplomacy Paper. Bruges: College of Europe, 2015.

32. Tristl C., Bachmann V. European self-perceptions: The EU’s geopolitical identity and role in official documents and speeches // Perceptions of the EU in Eastern Europe and Sub-Saharan Africa / Ed. by V. Bachmann, M. M ller. London: Palgrave Macmillan, 2015. P. 77–104.

33. Zielonka J. The EU as an international actor: Unique or ordinary? // European Foreign Affairs Review. 2011. No. 16. P. 281–301.