С момента завершения холодной войны США стремятся сохранить и упрочить свое привилегированное положение лидера международного сообщества, способного мобилизовать и координировать действия государств, объединенных коллективными устремлениями и общими ценностями. На протяжении десятилетий для достижения этой цели Вашингтон использовал военные союзы и межправительственные организации, выступавшие в качестве посредников в отношениях США с менее могущественными государствами и обеспечивавшие тем самым легитимность американского влияния. Однако в последние годы обозначилась тенденция к переориентации Соединенных Штатов на более гибкие и менее институционализированные форматы взаимодействия, что может свидетельствовать о трансформации властных отношений, поддерживающих «либеральный международный порядок». В частности, хотя традиционные союзы в целом продолжают служить в качестве фундамента американской гегемонии, многие функции всё чаще осуществляются вне института альянсов, в то время как возрастающее значение приобретают менее формализованные структуры. В этих условиях возникает необходимость по-новому взглянуть на проблему взаимосвязи между соображениями легитимности и эволюцией институциональных механизмов, призванных обеспечить сохранение выгодного для США международного порядка. В статье рассмотрены подходы представителей российского и зарубежного академического сообщества к восприятию и оценке политики США по легитимации своего международного положения после окончания холодной войны. Автор отмечает, что в рамках существующих подходов уделяется недостаточно внимания динамике властных отношений между США и их партнерами и союзниками. Для того чтобы восполнить этот пробел, в данной статье используются теоретико-методологические принципы английской школы, представители которой рассматривают проблему легитимности в контексте «международного общества» — группы государств, внутри которой процессы ролевой дифференциации и социальной стратификации неразрывно связаны с процессами формирования, воспроизводства и трансформации властных отношений. Опираясь на эти представления, автор исследует специфику американских партнерств и временных коалиций как механизмов легитимации гегемонии США. Автор заключает, что использование данных механизмов позволяет Вашингтону в случае необходимости эффективно мобилизовывать коллективные усилия, управлять распределением ролей между своими союзниками и партнерами, закрепляя и легитимируя асимметрии во властных отношениях, однако в условиях обострения международного соперничества этот подход также порождает дополнительные риски и вызовы.

Северная Корея и Иран фигурируют во всех выпущенных с конца 1990-х годов официальных документах США, связанных с политикой в сфере противоракетной обороны (ПРО). Угроза со стороны этих двух стран для развернутых в различных регионах мира войск США и их союзников является основным декларируемым стимулом развития программ ПРО театра военных действий (ТВД) вот уже более 20 лет. Всё это время американские политики, военные и эксперты из различных «мозговых центров» и университетов продолжают дискуссии относительно перспектив развития и конкретных архитектур региональных ПРО, степени вовлечения в них союзников США, а также о самой необходимости развертывания данных систем в Северо-Восточной Азии, на Ближнем Востоке и в Европе. В данной статье предпринимается попытка обобщить и проанализировать аргументы как сторонников, так и противников идеи использования ПРО ТВД для регионального сдерживания КНДР и Ирана.
Первая часть статьи посвящена рассмотрению официальных подходов администраций США к данной проблеме. Как отмечает автор, представители администрации Дж. Байдена уже заявили, что в своей политике будут опираться на ряд целей и приоритетов, сформулированных при его предшественнике Д. Трампе. В первую очередь это касается восприятия ПРО ТВД как эффективного средства регионального сдерживания КНДР и Ирана.
Вторая часть статьи содержит обзор основных подходов и оценок роли региональной ПРО в сдерживании Пхеньяна и Тегерана, которые являются предметом дискуссий в американском экспертном сообществе. Выделены две основные группы экспертов. Представители первой развивают взгляды администрации США относительно пользы ПРО ТВД для региональной стабильности. Их оппоненты утверждают, что региональная ПРО, не внося существенного вклада в защиту войск и союзников США, способна значительно дестабилизировать обстановку в регионе своего развертывания.
В третьей части статьи дан критический анализ представленных взглядов. Показано, что аргументы и сторонников, и критиков региональной ПРО не доработаны с точки зрения теории и зачастую отличаются однобокостью. Как следствие, многие ключевые вопросы, связанные со сдерживанием КНДР и Ирана с помощью ПРО ТВД и ее влиянием на региональную безопасность, остаются неисследованными. Всё это говорит о необходимости более подробного изучения данного вопроса, особенно с учетом сохраняющейся напряженности в отношениях между США и их союзниками, с одной стороны, и указанными государствами — с другой.

В научной литературе по внешней политике США наблюдается труднообъяснимый дефицит работ, посвященных такому любопытному феномену, как президентские инициативы по оказанию международной помощи. Подобный инструмент если и рассматривается, то в контексте деятельности отдельных администраций, но не функционирования американской национальной системы управления международной помощью в целом. Настоящая статья призвана восполнить этот пробел. В первом разделе обозначено место президентских инициатив среди применяемых главой Белого дома инструментов управления политикой международной помощи, определены причины расширения масштабов их использования. Во втором разделе проведен сравнительный анализ порядка десяти ключевых инициатив XXI в. — с особым акцентом на отличии Президентской инициативы по возрождению демократии, запущенной на Саммите за демократию в декабре 2021 г. Дж. Байденом, от инициатив его предшественников. Сделан вывод, что подобный инструмент в последние десятилетия получил распространение вследствие как объективных, так и субъективных причин. С одной стороны, президенты стремились расширить пространство для маневра в вопросах программирования и бюджетирования помощи, изначально ограниченное законодательством и сузившееся еще больше в результате резкого увеличения числа целевых ассигнований в Конгрессе. С другой стороны, сказалась и беспрецедентная активность Дж. Буша-мл., с которой другим президентам приходилось соотносить свои действия. Однако запуск каждой инициативы был обусловлен уникальной комбинацией факторов, действовавших на индивидуальном, внутригосударственном и структурном уровнях. Это определило многообразие обстоятельств их появления, документального и институционального оформления — при сохранении, однако, ряда общих черт, таких как: 1) четкое обозначение финансовых параметров; 2) многолетняя перспектива; 3) подкрепление законами, распорядительными актами президента или документами стратегического планирования; 4) создание специальных координирующих структур. При этом чем выше изначально был статус последних и четче их мандат, тем более эффективно реализовывались сами инициативы. Запуск Дж. Байденом уже в первый год правления собственной Президентской инициативы по возрождению демократии, объединяющей инструменты дипломатии и содействия развитию, подтверждает выявленную логику. Его стремление оставить след в истории определило выбор тематического профиля, более всего отражающего его идейно-политические взгляды и представления о стержневом противостоянии эпохи. В то же время инициатива Дж. Байдена кардинально отличается от предшествующих во всех трех выделенных нами измерениях как обстоятельствами запуска, так и отсутствием (по крайней мере, на данный момент) полноценного документального или институционального оформления. В этой связи вероятность оказания данной инициативой значимого, долговременного влияния на политику США как донора не следует переоценивать.

Африканский континент, располагающий значительным ресурсным, экономическим и демографическим потенциалом, в последние годы стал ареной усиливающегося соперничества между КНР и США. В рамках данной статьи на основе анализа широкого массива первоисточников и новейших научных публикаций предпринята попытка дать комплексную оценку текущего состояния и перспектив взаимодействия двух держав в Африке. В первой части подробно рассмотрены особенности, ключевые направления, динамика и масштабы экономического проникновения КНР на Африканский континент в последние десятилетия. К числу факторов, способствующих укреплению экономических позиций Китая в регионе, автор относит готовность Пекина предоставлять крупные кредиты и принимать участие в амбициозных инфраструктурных проектах, не выдвигая политических требований и не вмешиваясь во внутренние дела африканских государств. Подобный подход позволил КНР не только потеснить США в ряде чувствительных областей (торговля, добыча редкоземельных элементов, гуманитарное сотрудничество), но и заручиться дипломатической поддержкой африканских стран, прежде всего на площадке ООН. Во второй части статьи рассмотрены особенности соперничества между КНР и США в Африке в идеологической и военно-политической сферах. Автор отмечает, что среди американских экспертов не наблюдается консенсуса относительно оценок готовности и стремления КНР к жесткому противостоянию с США в Африке в духе холодной войны. Не готовы к такому повороту событий и сами африканские страны. В этой связи автор приходит к выводу, что нынешняя конкуренция между Китаем и Соединенными Штатами в Африке не обязательно предполагает исключительно логику конфронтации. Вполне возможно нахождение некоторых точек соприкосновения, например, в развитии рыночных отношений, создании инфраструктуры, борьбе с пиратством, наращивании потенциала здравоохранения в африканских странах и т.д. Подобный подход, по мнению автора, позволил бы выдвинуть на первый план интересы мира и укрепления благосостояния африканских народов.

Сфера рыболовства как объект регулирования в Европейском союзе обладает уникальной спецификой, связанной с ее транснациональным характером, нахождением в совместной компетенции наднациональных и национальных властей, расширенным участием некоммерческих организаций и ассоциаций, а также со сложившимся набором координирующих международных структур. Кроме того, эта сфера является политически чувствительной для государств в силу связанных с ней вопросов суверенитета и социальной стабильности. В статье анализируются особенности применения концепции многоуровневого управления к изучению истории становления, современного состояния и перспектив развития общей рыболовной политики (ОРП) ЕС. В первой части статьи изложены концептуальные основы теории многоуровневого управления и рассмотрена специфика ее использования при изучении функционирования институтов ЕС в целом. Для того чтобы полнее обрисовать достоинства и недостатки данной теории, во второй части статьи предпринята попытка вписать ее в контекст ряда смежных концепций, традиционно используемых для осмысления феномена интеграции вообще и деятельности ЕС в частности. Автор приходит к выводу, что концепция многоуровневого управления представляется наиболее перспективным инструментом для изучения процессов регулирования, отличающихся комплексной природой взаимодействия акторов. Ярким примером такой сложной сферы регулирования является ОРП ЕС. Рассмотрение ее сквозь призму концепции многоуровневого управления в третьем разделе статьи позволило выявить ряд важных особенностей и характерных черт, отличающих политические практики ЕС в данной области. В частности, речь идет о стремлении наднациональных органов обрести дополнительные компетенции, добиться перераспределения в свою сторону властных полномочий за счет соответствующего ограничения возможностей отдельных государств, мобилизации поддержки субнациональных акторов и экспертного сообщества. В то же время автор подчеркивает, что для формирования по-настоящему полной картины развития ОРП ЕС необходимо расширить традиционный фокус концепции многоуровневого управления за счет включения в него еще одного уровня — глобального.

В центре внимания автора рецензии — монография О.В. Петросянца «Американо-германские отношения в 1938–1941 гг.: политика, дипломатия, приоритеты сторон», которая увидела свет в 2021 г. Рецензент подчеркивает актуальность и научную новизну данного исследования, отмечая, что оно позволяет по-новому взглянуть на ряд устоявшихся в советской и российской исторической науке оценок внешней политики Соединенных Штатов накануне и в начале Второй мировой войны. Показано, что автору рецензируемой книги удалось на основе привлечения по-настоящему широкого массива первоисточников, включая ранее не опубликованные документы из российских и американских архивов, раскрыть сложную и противоречивую эволюцию внешнеполитического курса США на рубеже 1930–1940-х годов, выявить ее внутренние и внешние детерминанты. В этой связи, как отмечает рецензент, особое внимание уделено противоречиям между представителями изоляционизма и интервенционизма внутри американских элит. Рецензент соглашается с автором, что по мере обострения международной ситуации позиция изоляционистов представлялась всё более регрессивной и недальновидной. Однако, как отмечает автор, именно необходимость считаться с влиянием изоляционистов во многом обусловила непоследовательность и нерешительность внешней политики США в рассматриваемый период. Рецензент подчеркивает, что подобная взвешенность авторских оценок, присущая всем главам рассматриваемой книги, делает ее обязательной к прочтению для всех исследователей американской внешней политики. В то же время в рецензии отмечается, что на фоне дипломатии Вашингтона позиция германской дипломатии освещена не столь последовательно и подробно, она чаще предстает в книге в пассивной роли наблюдателя. Рецензент заключает, что в современных условиях представленная монография является особенно актуальной и заслуживающей внимания, поскольку недвусмысленно указывает на необходимость объективного и непредвзятого изучения внешней политики вчерашних и сегодняшних оппонентов России, что в свою очередь позволит лучше понять их современные цели.